Стоя на берегу и внимательно вслушиваясь в пробивающийся сквозь плотный туман очередной гудок наутофона маяка, Иван Тимофеевич слегка наклоняет голову, а по глазам можно прочитать короткое: «Верно служишь, друг…»
«Он буквально живет маяком», — так говорят в Одесском порту о ветеране маячной службы, начальнике Воронцовского маяка Иване Циховиче.
Маяк Воронцовский. Географические координаты: широта – 46° 29.8′ N, долгота – 30° 45.7′ Е. Построен в 1845 году в Одесском порту. Расположен на оконечности Карантинного мола. За этой короткой характеристикой стоит целая эпоха маяков и жизненный путь героя нашего повествования. Начальнику маяка Воронцовский отдела маячной службы ФДУ «Одесский район Госгидрографии» Ивану Циховичу – 85! И лишь седые волосы на голове, напоминающие белоснежную морскую пену, отдаленно указывают на его почтенный возраст. Из 85-ти лет 62 года Иван Тимофеевич отдал маяку, вместе с ним спасая моряков и указывая путь судам.
«Сердце» маяка
Воронцовский маяк хоть и работает на дистанционном управлении с берега, тем не менее маячная служба постоянно следит за его состоянием и исправностью оборудования. Иван Тимофеевич не только руководит процессом, но и сам лично регулярно ходит на маяк. Чтобы добраться непосредственно до сооружения, ему необходимо преодолеть почти 700 метров по изогнутому дугой брекватеру. С берега за ним в бинокль обязательно наблюдает супруга Галина Николаевна. Признается: каждый раз, когда муж идет по волнолому, переживает и волнуется.
На маяке проверяет, все ли в исправности, где что надо «подлатать». Потом еще немного постоит, вслушиваясь в бесконечную даль, и неторопливо возвращается на берег.
В пункте дистанционного управления маяком (ДПУ) — полный порядок. Записи в вахтенном журнале – минута в минуту, периодическая проверка рабочего состояния тумблеров и переключателей, контрольный подъем трубки телефонного аппарата. Ведь вдруг какое ЧП, как например, в прошлом году на Рождество случилось короткое замыкание и маяк в считанные секунды был обесточен, надо оперативно отреагировать и устранить неполадки. Работы достаточно, отмечает смотритель. «А, впрочем, идемте, увидите сами», — приглашает.
Маленькое одноэтажное здание на краю причала служит капитанским мостиком для маячной вахты и одновременно «сердцем» маяка. Через маленький коридорчик попадаем в небольшую комнатку. Диван, пару стульев, рабочий стол, на котором лежит раскрытый вахтенный журнал и дисковый телефонный аппарат. В противоположном углу – голубой железный шкаф с рядами кнопочек и тумблеров.
Иван Тимофеевич просматривает свежие записи вахтенного. В соответствии с приказом, отметки о работе маяка в журнале нужно ставить строго четыре раза в сутки.
Проверив исправность собранного когда-то собственными руками оборудования для дистанционного управления, усаживается поудобнее и не торопясь продолжает рассказывать о Воронцовском.
Сегодня работа на маяке гораздо легче, но в далекие 50-е — это было настоящее испытание, вспоминает. В зимнее время высоченные волны, накатываясь друг за дружкой на маяк, оставляли на его стенах воду, которая мгновенно замерзала и превращала сооружение в фантасмагорический дворец. Высота волн была такой, что колокол, висящий на высоте 8-ми метров над палубой, становился ледяной глыбой.
Порой, когда бушевала непогода, ни на берег, ни с берега невозможно было добраться, и вахтенные по несколько суток находились на маяке. Чтобы не замерзнуть, приходилось круглосуточно топить печку «буржуйку». За зиму сжигали до шести тонн угля.
Портной, шофер, радист
В армии Иван Тимофеевич служил радистом. После демобилизации вернулся в родной Котовск, но ненадолго. Решил ехать в Одессу, учиться. «Зачем? У тебя уже есть три специальности!» — недоумевала мама. В 22 года Иван Тимофеевич был неплохим портным 5-го разряда, имел водительские права шофера 3-го класса и был первоклассным радистом. Но желание поступить в Одесский техникум электросвязи превозмогло родительские доводы.
Поступив на вечерний курс, новоиспеченный студент Цихович в поисках работы принимает решение попытать счастья в службе Аэрофлота. «Возьмете на работу?» «А ты кто?» «Радист первого класса». «Возьмем. Приходи в понедельник». Вот такой короткий диалог состоялся у молодого человека с подполковником службы отдела кадров Аэрофлота.
Приободренный, шагая по городу, Иван Тимофеевич случайно столкнулся со знакомым, с которым вместе искали работу. «В морскую воинскую часть требуется радист», – между прочим обронил собеседник.
Долго не раздумывая, в понедельник с утра поспешил по указанному адресу. «На Воронцовский маяк нужен радист. Пойдешь?» «Да, пойду». И 21 марта 1956 года Иван Тимофеевич приступает к службе на маяке в должности старшего радиста Воронцовской группы ЗНО в/ч 45734.
Видел трагедию «Моздока»
….На улице сырая погода, а море с ночи заволокло туманом. Через каких-то 20 метров не видно ни брекватера, ни воды, лишь минорно гудит наутофон. У него своя «мелодия»: гудок — 4 секунды, затем 15-20 секунд – перерыв, гудок, снова перерыв…
Неожиданно в ритмичное гудение вклинивается протяжный звонкий гудок. «Судно. Наверное, выходит или заходит», — по привычке комментирует Иван Тимофеевич и продолжает свой рассказ.
В феврале 1993 года маяку сильно досталось, вспоминает очередную «маячную» историю. Море, как обычно бывает в эту пору года, заволокло туманом. В 15:20 по киевскому времени 44-тысячный контейнеровоз, выходя из порта, буквально протаранил маяк. Повреждения восстанавливали целый год.
Помнит Иван Тимофеевич и еще одно ЧП, которое на долгие годы аукнулось Черному морю. В январе далекого 1972 года, на рейде затонул сухогруз «Моздок», груженный дустом. Причиной гибели судна послужило столкновение с болгарским танкером «Лом», который сорвался с якоря.
К слову, отмечает маячник, в те сутки случился аномальный перепад температуры: днем было +17, а ночью ртутный столбик термометра опустился до -22. Море закипело.
«Лом» взорвался, и в считанные часы оба судна ушли под воду. Без жертв тоже не обошлось, а заполненные дустом бочки раскидало по дну всей акватории. После такой техногенной катастрофы Черное море «приходило в себя» не один десяток лет.
С Черным морем нельзя шутить
У Черного моря – крутой нрав, с ним не стоит фамильярничать. Иван Тимофеевич на себе испытал это, когда зимой 1957 года едва не утонул в ледяной пучине, возвращаясь с вахты.
1 января, очередная пересмена. С утра погода еще была сносной и сменные вахтенные успели пройти на маяк. Но за считанные минуты все изменилось. Воду сплошной пеленой накрыл густой туман, поднялся шторм и волны начали с силой перекатываться через брекватер.
Маячники решают все-таки пробиться на берег. Иван Тимофеевич идет впереди, пробивая ломом заледеневшую дорожку, напарник – сзади. Неожиданная волна сбивает с ног второго вахтенного. Иван Тимофеевич помогает ему подняться, но сделать следующий шаг им не удается. Полутораметровая лавина ледяной воды с силой обрушивается на волнолом и обоих смывает в бухту.
Оценив ситуацию, наш герой бросает напарнику свой непромокаемый чемодачник, который привез из армии, чтобы тот удержался на плаву. А сам пытается подплыть к стенке. Но безрезультатно. Раз за разом волна откидывает его назад словно поплавок. Второго вахтенного унесло за 100 метров от места падения и в густом тумане лишь слышался крик о помощи.
Температура воды – минус 0,9 градусов. Одежда стала как бетонный кафтан, вода подкатывала к горлу, а силы слабели с каждой секундой…
Тем временем находящиеся на берегу матросы бросились на помощь. Спустили баркас, в тумане нашли и вытащили вахтенного, а затем и Ивана Тимофеевича. Сразу же отнесли в помещение, переодели, одели валенки и заставили прыгать что есть мочи. «Ноги были белые, как снег», — вспоминает. В ледяной воде пробыли 25 минут. Если бы ни молодость да хорошая физическая подготовка – вряд ли бы остались в живых…
После этого происшествия Иван Тимофеевич решил перевести работу маяка на дистанционное управление.
«Знаете, что такое кризис? Я вам расскажу! Человек думает: «Вот, завтра я буду жить хорошо!» Приходит «завтра», и он понимает, что это неделю тому назад он жил хорошо», — Иван Тимофеевич, смеясь, вспоминает шутку своего друга.
«В моей жизни ничего так просто не было…», — начальник Воронцовского маяка на секунду замолкает под тяжестью воспоминаний, но тут же бодро произносит: «Вот сейчас проведем 85-й и будет жить дальше!»
Лариса Ерошкина
