А.Н. Одайник
С началом Первой мировой войны ряд гражданских судов пароходных компаний на Черном море был реквизирован и включен в состав Черноморского флота для использования с различными целями. Оставшиеся, как и прежде, продолжали свою деятельность по перевозке грузов и пассажиров, но с поправкой на военное время. А поскольку война никого не щадит, то в ходе военных действий гибли и гражданские суда.
Одним из таких судов стал пароход «Меркурий» под командованием капитана К.И. Смоляренко, о котором и пойдет наш рассказ.
2 июня 1916 года в 8 ч 02 мин утра он отошел от пристани в Одессе в свой обычный рейс для следования в Херсон. А уже часа через полтора после его отхода по радиотелеграфу в порт поступило сообщение о гибели парохода, которая произошла «в 20 верстах от Одессы, на широте Дофиновки, близ селения Григорьевка, в 2 милях от берега». Подорвавшись на мине, он получил пробоину в носовой части и в течение пяти минут затонул. Причем «спущенные две шлюпки порывом ветра были опрокинуты. Спасавшимся пришлось держаться за плававшие предметы».
Вот какое первое сообщение об этом поместила на своих страницах газета «Русское слово»:
Из сообщения в газете «Русское слово» от 2 июня 1916 года о гибели парохода «Меркурий»
ОДЕССА. Сегодня утром с частным пассажирским пароходом «Меркурий», совершающим рейсы между Одессой и Херсоном, произошла катастрофа.
В настоящий момент известно, что на этом пароходе погибло не менее 400 пассажиров и почти весь экипаж судна.
Пароход был рассчитан всего на 300 пассажиров; спасательных средств на «Меркурии» было не более чем на 200 человек, а в момент катастрофы на борту погибшего парохода находилось, как точно установлено, 506 платных классных пассажиров: в 1-м классе — 31, во 2-м — 50 и в 3-м — свыше 400. Спаслось не более 100–110.
<…>
Не прошло и 10-ти минут, как из порта полным ходом вышли все военные портовые и частные катера со спасательными принадлежностями. Сильное волнение на море после разыгравшегося ночью шторма препятствовало быстрому движению легких катеров, добравшихся до места катастрофы только спустя час. Громадные волны заливали низкие борта катеров.
Когда подошли к месту гибели «Меркурия», видны были только верхушки его мачт, на которых держались люди, цепляясь один за другого. Вокруг мачт барахтались в воде еще живые пассажиры.
У берега моряки видели много выброшенных волнами трупов. Подойти к месту гибели «Меркурия», в виду волнения, было нелегко.
Несколько катеров бросили канаты к мачтам и причалили к ним. Не медля ни минуты, моряки приступили к спасению погибавших, которых, к несчастью, на поверхности воды оказалось уже немного.
<…>
Среди указанных пассажиров находилось «много учащейся молодежи и ученическая экскурсия», ехавших на каникулы и, «как полагают, также около 100 безбилетных». Команда парохода насчитывала 31 человек («Одесский листок» от 2 июня 2016 г.).
Печальная весть о гибели пассажирского парохода с быстротой молнии облетелавесь город; в порт бросились жители, всего только несколько часов назад провожавшие своих родных и близких. В начале третьего часа дня прибыл первый катер, доставивший 24-х спасшихся. Капитан катера Коваленко потерял на «Меркурии» двух своих сыновей, утром выехавших в Херсон. Среди доставленных с «Меркурия» оказался священник собора Онищенко, извлеченный в тяжелом состоянии. Его рассказ ужасен, батюшка впадает часто в состояние бреда, плачет и жалуется.
Примечательно, что вышедший из Одессы спустя 20 минут следом за «Меркурием» в Николаев пароход Русского общества пароходства и торговли «Потемкин» не оказал гибнущим никакой помощи, хотя и находился впереди него всего в 128 м. Его капитан Кроон хотел было подойти к месту катастрофы, однако пассажиры судна, которых насчитывалось 820 человек, полагая, что «Меркурий» поразила торпеда, заставили Кроона уйти с места гибели парохода.
«Граф Платов»
В сборнике рассказов К.Д. Золотовского «Рыба-одеяло», в рассказе «Подъем «Меркурия»», об этом сказано так: «Капитан его [«Потемкина»], увидев катастрофу, дал ответный гудок и хотел оказать помощь, но встретил сопротивление. Пассажиры первого класса — дворяне и купцы — потребовали не останавливаться. Они испугались взрыва и боялись, что сами наткнутся на мину возле «Меркурия». Капитан заявил им, что обязан помочь гибнущему судну. Тогда на мостик бросились офицеры царской армии и, грозя револьверами, заставили капитана идти своим курсом».
В действительности же он погиб при подрыве на мине, поставленной германским подводным минным заградителем U-15 (командир — фон Девиц; von Dewitz) 28 мая 1916 года на фарватере между Одессой и Николаевом.
Из подробностей о гибели парохода «Меркурий», сообщенных его спасшимся капитаном К.И. Столяренко, помещенных в газете «Русское слово»
<…>
Капитан вместе с лоцманом Бариновым и учениками-практикантами Кацманом и Доросинским находился на мостике, когда раздавшийся внезапно страшный взрыв отбросил их далеко назад. Поднявшись на ноги, капитан хотел принять меры к успокоению пассажиров и распорядился спустить шлюпки. Однако на судне царили невообразимый хаос и паника. Десятки людей кинулись к шлюпкам, препятствуя их спуску. Тем временем пароход быстро погружался носом, винт был уже в воздухе и вращался, ускоряя движение судна вниз. Многие очутились в воде, срываясь с борта и бросаясь добровольно. Находившиеся на мостике стали сбрасывать в воду пояса и разные плавучие предметы. Особенно отличился юноша Кацман, не думавший о собственном спасении, а подававший находившимся в воде возможную помощь, пока его не захлестнуло сорвавшимся тентом, из-под которого он не смог выбраться и пошел ко дну с судном. Лоцман Баринов также погиб.
Шедший впереди в 60-ти саженях пароход Русского общества пароходства и торговли «Потемкин» хотел подойти к месту катастрофы; однако его пассажиры восстали, предполагая, что «Меркурий» гибнет от торпеды, и заставили капитана «Потемкина» уйти полным ходом вперед.
Капитан Столяренко, очутившись в воде, ухватился за обломок и поплыл к берегу. Море было покрыто людьми, судорожно барахтавшимися и хватавшимися за обломки.
Когда стали прибывать катера и подбирать людей, почти все начинали биться в истерике и теряли сознание.
Одессе пришлось пережить печальный день.
Как сообщала газета «Одесский листок» от 2 июня 1916 года:
«Градоначальством зарегистрирован список спасенных с парохода «Меркурий», доставленных морем. В списке 164 фамилии. Несколько десятков человек были доставлены на автомобилях; 4 тяжело раненных находятся в Сычевской больнице. У селения Григорьевка к берегу прибило 28 трупов».
Погибших же насчитывалось «не менее 400 пассажиров и почти весь экипаж». Среди них находился и участник Русско-японской войны 1904–1905 годов военный священник 44-го пехотного запасного батальона протоиерей Дмитрий Александрович Стратанович (11.02.1870–02.06.1916), похороненный 25 июня 1916 года на Втором Христианском кладбище в Одессе. На этом же кладбище предали земле и других пассажиров с парохода «Меркурий», тела которых удалось найти.
Кстати, несколько слов о самом кладбище. Первые захоронения на нем датированы последним десятилетием XIX века. Тут почти сразу, недалеко, с левой стороны находится участок, где захоронены известные военные начала XX века, в том числе и защитники Порт-Артура, умершие позже по разным причинам. Там же, недалеко от захоронения Д.А. Стратановича, находится и братская могила моряков с канонерской лодки «Донец», потопленной турецкими миноносцами при налете на Одессу 16/29 октября 1914 года.
Но на этом история погибшего парохода «Меркурий» не закончилась. Спустя много лет в выпущенном сборнике рассказов «Рыба-одеяло» бывшего военного моряка и водолаза К.Д. Золотовского был помещен рассказ о подъеме этого судна, отрывок из которого и приводится ниже:
Отрывок из рассказа К.Д. Золотовского «Подъем Меркурия», помещенного в сборнике его рассказов «Рыба-одеяло»
<…>
Владельцы «Меркурия» стали ходатайствовать об извлечении затонувшего груза, а заодно и утопленников. В подъеме самого «Меркурия» они не были заинтересованы, пароход был застрахован на крупную сумму.
Разгрузкой трюмов на «Меркурии» занялось водолазное предприятие купца Болохина, который заработал на этом деле большие прибыли. Затем пароход оставили. Местная газета сообщала: «Желание поднять «Меркурий» по нынешним условиям признается неосуществимым».
И вот начальник одесского отряда Григорьев решил проверить: действительно ли невозможно поднять пароход?
Водолаз Сергеев спустился на судно. Свинцовые подошвы стукнули о тихую верхнюю палубу. У ног Сергеева лежали офицерская каска с двуглавым орлом и дамская галоша. Он сошел в жилую палубу по ракушечным ступенькам трапа. Первая каюта была наполовину раскрытой. У входа валялась трость с серебряным набалдашником. Перед столом — скелет с манишкой на шее. На спинке кресла — мундир с генеральскими эполетами. Многие каюты оказались закрытыми.
Осмотрев машины и кочегарку, трюмы с товарами, обследовав корпус, Сергеев дал сигнал и вышел наверх.
Чтобы добраться до киля «Меркурия», водолазы вынули около восьми тысяч кубометров крепко спрессованного грунта. Начали пробивать тоннели, как раз под пробоиной. Оттуда безостановочно сползала грязь, доски, мануфактура, забивая грунтосос. То и дело чистили его. Доски падали прямо на шлемы, глушили водолазов, грязь залепляла иллюминаторы, битое стекло резало руки. Старый водолаз дядя Миша Стродов, который по своим преклонным годам уже не спускался под воду, не успевал чинить водолазные рубахи, продранные зазубренным железом. Весело попыхивая самокруткой, он рассказывал эпизоды о своей работе на «Меркурии» еще у купца Болохина.
«Поднимали мы груз с «Меркурия», а заодно, по просьбе Красного Креста, доставали вино для раненых госпиталя. Хранилось оно в буфете, а туда через люк не попасть — заклинен. Так мы через угольные шахты пробирались, вдоль всего судна, по узенькому коридору. Сожмешь водолазные плечищи, стравишь весь воздух и извиваешься, как минога. Метров двадцать целый час ползешь.
Один у нас притащил оттуда маленькую плоскую бутылку, а прочитать выдавленные на ней буквы не умеет. Отвинтил витую стеклянную пробку и попробовал. Видим, мается парень, за живот держится. Ну, к доктору сразу.
Тот прочитал и смеется. «Что такое?» — спрашиваем. «Олеум рицини, то есть касторка!» Надолго запомнил парень это латинское название.
И для себя таскали маленько. Таможенные чиновники в порту строго следили, чтобы водолаз ничего не вынес. Увидят у окон таможни на воде пустую бутылку — и нас обыскивать. Причаливаем к берегу, а чиновники прямо на бот, все обшарят, в костюмы водолазные посмотрят. Один раз каждую доску на палубе приподняли. Ничего не нашли. Заставили мы их снова доски приколотить.
Извелись таможенники, но так и не разгадали нашей тайны. А мы, перед тем как подняться с «Меркурия», подвешивали бутылки на крючок под днище водолазного бота. Когда потребуется, сверху багром подденем и вытаскиваем «рыбку».
А сам пароход тогда не подняли. У нашего купца пороху не хватило достать такую громадину. Да владельцы судна этого и не хотели».
Подготовительные работы на «Меркурии» отряд ЭПРОНа закончил в самый короткий срок — за месяц. Близился подъем.
«Не мог я заснуть, — вспоминает Сергеев, — тревожно за пароход. Встал, закурил и прикидываю: вес судна 1680 тонн плюс груз в трюмах да грязь, присос к грунту.Новое двенадцатиметровое полотенце выдерживает нагрузку на растяжение сто тонн, а наши уже семь раз были в работе, износились. Значит, если не добавим еще, «Меркурий» оборвет эти».
Утром Сергеев обсудил свои прикидки со старшим инструктором Правдиным.
«Все верно, — сказал Правдин, — но где взять дополнительные полотенца?» И медлить тоже рискованно — «Меркурий» составлял для отряда почти весь годовой план.
— Попытаемся, — сказали водолазы.
И стали продувать понтоны. На поверхности заходили белые волны. Вода закипела, вспухла и поднялась столбом метров на двадцать вверх. Между понтонами из Гибель парохода «Меркурий» 149 № 103/2018 воды на миг высунулось что-то вроде кашалота с бурой водорослью на спине. Понтоны, разойдясь в разные стороны, вдруг подпрыгнули, как кони, и сбросили «седока» — «Меркурий» исчез в волнах.
— Я чуть не заплакал, — рассказывал Сергеев, — повернулся к начальнику, а тот закрыл лицо руками и убежал…
— Сам не пойдет — зубами вырвем! — сжав кулаки, сказали водолазы.
И снова началась борьба за «Меркурий». По семь часов не выходил из воды старшина Барашков. Молодой инструктор Рудик проводил на дне моря восемь-девять часов. Водолазы Костин, Лозовский, Кудрявцев без устали лазали во тьме тоннелей. Но ушла хорошая погода, и начались ветры.
Прогнозы одесской метеостанции никогда не были точными. Впоследствии эпроновцы, обманутые сводками, угадывали погоду по морским рачкам-бокоплавам. Если они уходят на дно, — будет ветрено, если всплывут, — штиль. Вспоминали и старые приметы, которыми пользовались мореплаватели еще во времена Джемса Кука.
Шторм налетел внезапно. Эпроновцы заторопились в порт. Оборвался буксирный канат от водолазного бота и моторного катера. Огромные водяные валы яростно обрушились на суденышки и придавили их к грунту. Море мстило людям.
Чуть ветер утих, вернулись обратно. Бот и катер нашли по масляным пятнам. Четыре часа поднимали их на поверхность. Просушили, прочистили, разобрали и смазали мотор. Через сутки отряд в полной готовности приступил к прерванной работе.
Остропка понтонов требует особой тщательности, и на этот раз ее производили внимательнее, чем прежде, навешивая тяжелые пудовые скобы. Четыре компрессора Вестингауза гнали воздух в понтоны «Меркурия», чтобы отжать из них воду. Море забурлило, и в бурой пленке водорослей вышел наконец морской пленник. На этот раз «Меркурий» тонуть не пожелал.
Но задерживаться здесь, чтобы откачать воду и заделать пробоину, было рискованно, — каждую минуту мог налететь штормовой шквал. Прибавили по обоим бортам еще несколько понтонов, и «Меркурий» на длинном тросе двинулся в порт вслед за буксиром «Сарыч». До Одессы четырнадцать километров.
В пути задул ветер, чего и боялись эпроновцы. Волны уже перемахивали через судно. На траверзе Чабанки зыбь достигла шести баллов. У Дофиновки из порта на помощь подошел буксирный катер «Дельфин».
Возле Одессы шторм усилился до восьми баллов. Стали разворачиваться у портовых ворот. Тут по «Меркурию» ударили крупные боковые волны. Стальной трос, соединяющий его с «Сарычем», лопнул от напряжения, и судно понесло на каменный мол.
Буксиры погнались вслед. Вмиг окружили «Меркурия». А принять конец на нем некому. Гигантские волны поднимали судно и быстро гнали на валуны. Еще метров двадцать — и «Меркурий» грохнется о каменную гряду.
С рисунка того времени
Решение пришло молниеносно. Боцман Кравценюк, матросы Шаров и Салин прыгнули в шлюпку… И вот они уже на «Меркурии» — матросы, как акробаты, перескочили вслед за боцманом. С «Сарыча» поверх водяных столбов взвился канат. Храбрецы, стоя по горло в воде, подхватили его и закрепили узлом за руль. Пойманного «Меркурия» потащили в плавучий док. Но огромный пароход не пролезал в ремонтное помещение, мешали понтоны.
Откачивать из корабля воду прибыли чуть не все портовые суда, на которых имелись отсасывающие помпы. Но тут уже береговой ветер развел в гавани большую зыбь, и это нарушило порядок в работе. В довершение один буксир развернулся так неуклюже, что ударил гребными винтами по резиновому понтону, пробил его — и в третий раз скрылся «Меркурий» в морской пучине, уводя с собой все отсасывающие приспособления и пожарную автомашину. Вот уж где нужно учиться терпению и силе воли!
Эпроновцы снова принялись за подъем «Меркурия». Наконец судно поднято и стало на плаву окончательно. Из кают достали вещи пассажиров, которые потом стали экспонатами в одесском музее водного транспорта: бурый комок, похожий на 150 Время, люди, события научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения медный колчедан, — слипшееся монпансье; покоробленная книга «Международный свод сигналов»; «Анатомия человека»; «География», раскрытая на странице с заголовком «1492 год — открытие Америки»; заржавленный револьвер; ручка зонтика, потускневший графин; портфель, изъеденный морской солью; чей-то желтый позвонок; патронташ; офицерские сабли с клеймом и несколько старых монет…
Во время оккупации ВОВ музей был разграблен румынскими оккупантами, не сохранилось нечего.
Историческая справка
Изначально стальной винтовой пароход «Меркурий» носил имя «John Bacon» («Джон Бэйкон»), построенный для одноименной британской фирмы на верфи «Мэрдок и Мюррэй» («Murdoch & Murray»). Спуск судна на воду состоялся 12 февраля 1910 года. Паровую машину тройного расширения для него изготовляла фирма Мьюир и Хаустон. Его основные кораблестроительные элементы выглядели следующим образом: водоизмещение — 1100 т; длина — 57 м, ширина — 8,5 м, осадка — 4,57 м; скорость хода — 11 уз.
Судно предназначалось для пассажирских и грузовых перевозок. На нем могло разместиться 50 пассажиров 1 класса, а также имелось помещение для палубных пассажиров. Кроме того, его три палубы были оборудованы для возможности перевозки скота.
1913 году судно перепродали в Россию и его владельцем стала фирма «Г. Куман, Волохин и К°», контора которой находилась в Херсоне на Дворянской улице, № 38 (после революции — Советская, сейчас — Ярослава Мудрого), а в Одессе на Военном молу располагалось агентство Г.Я. Кумана.
Потом судно продали или сдали в аренду пароходству «Георгій Оріонъ». В 1916 году капитаном парохода «Меркурий» стал К.И. Столяренко.
