Артур Ницевич, партнер Interlegal
Алексей Ремесло, ассоциированный партнер Interlegal
Никита Кочерба, младший юрист Interlegal
Все постсоветские затяжные или замороженные конфликты произошли в основном в Черноморском регионе. В результате образовались так называемые серые зоны, способствующие организованной преступности, незаконной торговле и радикализации. В современный период к ним добавились санкции, как элемент влияния на черноморскую торговлю.
С начала российской военной агрессии на Крымском полуострове позиция международного сообщества довольно четко была обозначена в направлении осуждения вмешательства России во внутренние дела Украины и нарушения ее территориальной целостности и суверенитета. Российской Федерации предъявлялись требования соблюдать нормы международного права, международные обязательства, в том числе, в рамках Будапештского меморандума. Российские власти, не признавая легитимность украинской Революции, в частности, смещения Президента Виктора Януковича и конституционной реформы, создания нового Правительства, отказывались принять требования мирового сообщества, более того, Россия инспирировала и раздула вооруженный конфликт на Востоке Украины.
Влияние аннексии Крыма на торговлю в Черноморском регионе
Черноморский регион имеет важнейшее значение для Европы: через него пролегают основные пути, соединяющие запад и восток, север и юг. Все постсоветские затяжные, часто называемые «замороженными», конфликты сосредоточены в Черноморском регионе. Из-за них появляются серые зоны, которые подпитывают организованную преступность, незаконную торговлю и радикализацию. Не составляет труда увидеть, как Россия использует их в целях политического запугивания новых независимых государств бывшего СССР.
Аннексия Крыма, несомненно, повлияла на торговлю стран Черноморского региона. В настоящее время до 40% мировой торговли пшеницей приходится на Россию, Украину, Казахстан и страны Придунайского региона. После региона Персидского залива Черноморье является вторым по величине источником нефти и природного газа, а также богатым доказанными запасами полезных ископаемых, металлов и других природных ресурсов регионом. Черное море – внутреннее море, и многие города вдоль его побережья являются портовыми: Констанца, Одесса, Севастополь, Керчь, Новороссийск, Сочи, Сухуми, Батуми, Tрабзoн, Самсун, Бургас и Варна.
Значительное влияние на контейнерооборот в странах Черноморского региона оказали военный конфликт на востоке Украины и торговое эмбарго в отношении России. В результате общий оборот контейнеров в 2015 году не превысил 2,3 млн TEU, и все это на фоне низких фрахтовых и чартерных ставок, из-за которых большинство контейнерных линий работает в лучшем случае на уровне безубыточности. Но уже по итогам 2016 года практически все страны Черноморского региона увеличили оборот груженых контейнеров. По данным Администрации морских портов, украинские порты продемонстрировали рост, что позволило восстановить позиции, утраченные по итогам 2015 года.
2016 год запомнился вынужденной сменой привычных экспортных маршрутов из-за «транзитного эмбарго», которое ввела Россия. В начале года она существенно усложнила передвижение по своей территории украинских фур и вагонов, которые везли грузы в Казахстан, страны Средней Азии и другие государства, а летом запретила транзитные автомобильные и железнодорожные перевозки грузов из Украины в Казахстан и Кыргызстан.
Интересно, что между морскими портами Украины в последние годы активизировались каботажные перевозки. Статистика говорит о том, что взаимная торговля между российским Причерноморьем и другими странами черноморского бассейна на общем фоне ничтожна. Товарооборот между Краснодарским краем и его черноморскими соседями – Абхазией, Болгарией, Грузией, Румынией и Украиной в 2016-2017 годах составил всего $495 и $576 млн, соответственно. Примерно на такую же сумму – около $0,5 млрд – Российская Федерация закупила в 2017 году только в Египте фруктов и овощей. При этом, удельный вес Причерноморского региона в совокупном товарообороте Кубани за эти годы снизился с 5,3% до 4,9%. Прирост же товарооборота между краевыми экспортерами и дальним зарубежьем пришелся на страны Средиземноморья, прежде всего – на Ближний Восток. По данным Государственной службы статистики Украины, в 2017 году она значительно нарастила товарооборот с Россией: Москва вернула себе статус одного из крупнейших торгово-экономических партнеров Киева, поставив товаров на 39,9% больше показателей 2016 года.
Обратная сторона санкций
В программе «Черноморского трансграничного сотрудничества», через которую перетекают основные финансовые потоки из ЕС в государства Причерноморья, Россия попросту не фигурирует. Эта программа распространяется лишь на Армению, Болгарию, Грецию, Грузию, Молдову, Румынию, Украину. Попытки использовать в своих интересах Черное море предпринимают и внешние тяжеловесы – США, Китай и Япония. И их поползновения очень далеки от черноморской региональной интеграции в том виде, в котором ее желала бы видеть Россия!
Таким образом, совершенно очевидно, что санкции влияют на международную политику и экономику. Однако это влияние не однозначное. Иногда международные экономические санкции наносят больший вред их инициаторам, чем тем целям, на которые они направлены. И тесная интеграция территориальных рынков в современном глобализованном мире дает не только средства негативного воздействия путем разрыва экономических связей, но и создает множество возможностей противодействия такому воздействию путем налаживания новых связей. Не зря же остро ставится вопрос об эффективности международных экономических санкций. С международными экономическими санкциями связаны такие проблемы, как гуманитарный вред ни в чем не повинного населения, а также вред третьих стран от внедрения санкций (специальные экономические проблемы, возникающие из проведения превентивных или принудительных мер). Для решения этих проблем в ООН предпринимаются серьезные усилия. Результатом этих усилий стала концепция целенаправленных (targeted) и разумных (smart) санкций, существом которой является максимально адресное и точечное воздействие непосредственно на объект, то есть политические группы или на конкретных лиц, ответственных прямо за совершенные правонарушения, наличие предельно четких и ясных целей введения санкций, сроков их действия и критериев отмены санкционного режима. Особенно высока эффективность эмбарго на поставки оружия и замораживания финансовых активов.
С 1997-1998 г.г. идет процесс реформирования санкционной политики. Точнее, это несколько взаимосвязанных процессов: Интерлакенский процесс, инициированный правительством Швейцарии, Боннско-Берлинский процесс, инициированный Германией, и инициированный Швецией Стокгольмский процесс. Упомянутые страны профинансировали исследование, проведенное Институтом международных исследований им. Уотсона, который тщательно изучил эту тонкую юридическую проблему и выдвинул интересные предложения в 2006 году.
Оценка эффективности международных экономических санкций производится в двух аспектах: анализ последствий для экономики и безопасности стран, а также анализ эффективности применения санкций как внешнеполитического инструмента.
Общий вывод аналитиков: санкции существенно более эффективны тогда, когда они направлены против дружественных или нейтральных стран: почти 50% успеха в случае дружественных стран, 33% в случае нейтральных, и лишь 19% в случае враждебных. При этом цели прекращения военных действий в случае враждебных стран с помощью санкций не удалось добиться ни разу.
Конечно, ограничения на передачу технологий в долгосрочной перспективе будут отрицательно влиять на состояние экономики России. Ограничение в технологиях разведки и добычи (с учетом того, что в России таких технологий нет и базы для их создания тоже нет) через 5-7 лет негативно скажется на уровнях добычи нефти и газа и ее себестоимости. Но на сегодняшний день эффект от такого ограничения равен нулю. То же можно сказать о военных технологиях – сегодня Россия активно наращивает производство вооружений и удерживает их экспорт на высоком уровне (более $10 млрд в год), и ограничения пока ни на что не влияют. Однако в перспективе невозможность использовать мировые достижения в развитии технологий двойного назначения приведет к тому, что российское вооружение начнет отставать от ближайших конкурентов – США, ЕС, Израиля и, скорее всего, Китая. Уже сегодня позиции России на международном рынке вооружений слабеют: похоже, она потеряет рынок Индии (прежде всего – военные самолеты), Китай, все еще покупающий российские системы ПВО, уже ориентируется в области авиации на свои разработки. Скорее всего, через 10-15 лет, когда фокус в этой области переместится на системы шестого поколения у развитых стран (и, соответственно, пятого – у развивающихся), России нечего будет предложить на рынке.
Контрсанкции, то есть меры самоограничения, касающиеся импорта продовольствия, которые были введены сперва против ряда стран (прежде всего ЕС) и впоследствии против Турции, также не слишком сильно влияют на экономику. «Импортозамещения» запрещенных позиций (то есть пропорционального роста производства точных их аналогов в России) не произошло как минимум потому, что в результате девальвации рубля существенно сократилось потребление – потеря объема запрещенного импорта оказалась по сравнению с этим незначительной. Товары «импортозамещения» подорожали сильнее, чем в среднем товары каждодневного спроса (рост цен на продукты из «санкционного» списка составил от 30 до 100% за последние 18 месяцев). Однако из-за упавшего спроса и тотального снижения качества отечественных аналогов (переход на суррогатные ингредиенты, отказ от выдерживания технологии и прочее, с целью снизить себестоимость и ускорить производственный процесс) не появилось ни излишков производства, ни дефицита.
Cанкции – как средство убеждения
Пожалуй, наибольшее негативное влияние на российскую экономику оказывает непредсказуемое и непоследовательное враждебное поведение России по отношению к иностранным экономическим институтам. Попытка «автономизации» страны в жизненно важных областях (телекоммуникации, платежные системы, транспортные системы, IT, навигация, спонсирование деятельности некоммерческих и благотворительных организаций и другие) часто (но, конечно, не всегда) является результатом лоббистских усилий местных игроков, которые оперируют не очень умело и в ограниченном масштабе, и коррумпированных или недальновидных чиновников. Эта попытка приводит к существенным затратам средств, к тому, что получается продукт, который нельзя полноценно использовать в качестве замены современным технологиям, а иногда – к болезненному отказу от испытанной международной технологии. Это действительно ставит под угрозу безопасность России, но только не из-за вымышленной внешней угрозы, а из-за реальной – нефункциональности продукта-заменителя.
Достаточно трудно определить насколько успешными были меры, направленные на изменение политики стран – объектов (целей) применения санкций. Такие понятия, как престиж, статус, репутация неосязаемы и вряд ли можно обнаружить подходящий эмпирический индикатор их состояния. Более того, санкции применяются вместе с попытками оказания политического давления, угрозы применения силы и достаточно нелегко распознать, какая из этих мер привела к результату.
Международные санкции эффективнее всего срабатывают как средство убеждения, а не наказания. Необходимо, чтобы в санкциях присутствовали элементы побуждающие мотивы, стимулирующие их соблюдение. Объект санкций должен понимать, принятие каких шагов от него ожидается. При этом частичное или полное выполнение предъявляемых требований должно вызывать соответствующую реакцию со стороны Совета Безопасности ООН, проявляющуюся, соответственно, в ослаблении режима международных санкций или в их снятии. Важнейшей задачей в настоящее время является обеспечение легитимности международных санкций. Так, поддержание мира и безопасности в значительной мере зависит от общего понимания того, когда применение международно-правовых санкций является легитимным. В этой связи, при принятии решения о введении международных санкций необходимо исходить, прежде всего, из того, чтобы санкции содействовали поддержанию международного мира и безопасности и были легитимными с точки зрения положений Устава ООН и иных норм международного права.
Черноморские кейсы
К сожалению, вопросы, связанные с применением санкций, очень политизированы. Практика применения ЮНКЛОС, например, в отношении режима транзитного прохода через проливы, используемые для международного судоходства, несколько отличается от стандартов, заложенных в этой Конвенции. Украина, в свою очередь, не дает возможности внести обеспечение, поскольку задержание судна этого не предполагает. Таким образом, бывает так, что национальные процедуры идут в разрез с конвенционными постулатами международного права.
В портфеле кейсов Interlegal находятся такие громкие дела как:
– дело судна «Механик Погодин» (ІMO:9598397). Более 7 лет судном владело и пользовалось юридическое лицо, к которому не применены специальные экономические и другие ограничительные меры Украины. Однако по первичным документам, которые были поданы при судозаходе в порт, было выявлено, что к «документальному» собственнику судна применены специальные экономические и другие ограничительные меры (санкции), что повлекло за собой незамедлительное блокирование судна.
На сегодняшний день, дело находится на рассмотрении апелляционного суда. Фактические последствия и ареста судна, и его задержания сходные – ограничение в передвижении. В данном случае судно блокировано в порту. Оно задержано капитаном порта во исполнение решения Госпогранслужбы Украины. Дело в том, что судно эксплуатировалось по договору лизинга между ОАО «ВЭБ-лизинг» (лизингодатель) и ООО «В.Ф. Танкер» (лизингополучатель), заключенному в 2011 году. «ВЭБ-лизинг» фигурирует в украинском санкционном списке. Во время стоянки в порту наступил срок последнего лизингового платежа, который был произведен, и право собственности на судно перешло к «В.Ф. Танкер». После этого никаких разумных и законных оснований для дальнейшего задержания судна уже не стало. Незаконность последующего задержания подтверждается и экспертным заключением украинского научно-исследовательского института государства и права им. В. М. Корецкого. Тем не менее, Херсонский окружной административный суд отказал в требовании разблокировать судно. Таким образом, становится ясно, как тонка грань между правовой и политической материями. Дальнейшее задержание судна грозит для нашей страны – Украины значительными убытками, которые причиняет дальнейший простой судна. А судовладелец получит компенсацию своего вреда от страховщиков;
– дело судна SEABREEZE (IMO: 9143312). Суд вынес постановление об аресте одного судна за действия другого судна, у которых, по мнению прокуратуры, общий менеджер, что не соответствует действительности на сегодняшний день, поскольку компания, перестала оперировать судном задолго до введения в действие санкций. Таким образом, информация из устаревших коммерческих источников привела в действие государственные механизмы и фактически остановила абсолютно законный и прозрачный бизнес;
– дело судна KANTON (IMO: 9412311). Суд арестовал судно «Kanton» под флагом Тувалу за нарушение режима захода в порты Крыма. Судозаходом в закрытые порты Крыма судовладельцы, капитаны и экипажи судов совершают преступление, предусмотренное статьей 332-1 Уголовного кодекса Украины;
– дело судна SKY MOON (IMO: 7525334). Судно было задержано за нарушение порядка въезда-выезда на временно оккупированную территорию Крыма в 2016 году, а в 2017 году конфисковано в пользу украинского государства.
Учитывая разнообразия кейсов, которые вели специалисты Interlegal, мы четко понимаем алгоритм работы по «санкционным» делам в Украине и можем оказать любую юридическую поддержку нашим клиентам.
